- Ну вы прям как с луны свалились!

Принтер выпустил новый лист, который снова оказался зажеванным. Молодая сотрудница МФЦ за стеклянной перегородкой конторки разорвала его сначала пополам, потом на четвертинки, затем не без усилия располовинила образовавшуюся стопочку еще разок для надежности. Обрывки она выбросила в мусорную корзину под своим столом. Это был уже пятый лист бумаги, зажеванный, старательно расчлененный и выброшенный в мусор.

- Мы создали для тебя идеальные условия…

- Да, я в курсе, я же уже извинилась.

- Заткнись и не перебивай меня, будь так добра. Я на твоем месте даже дышать чуть громче боялся бы. Раньше творческие люди голодали. В буквальном смысле умирали от голода. Их изгоняли, ссылали, сажали в тюрьмы. Им грозила нешуточная опасность физической расправы. У них были дисфункциональные семьи. Они болели. У тебя было все. Красивая внешность, молодость, здоровье, прекрасная семья, замечательный муж, замечательные дети, талант, финансовое благополучие, возможность работать, полная безопасность. Я предусмотрел все. Ты должна была стать моим идеальным проектом. Ты должна была стать нашим идеальным проектом. Что тебе еще было надо?

Посвящается Вере Мещеряковой

- Здравствуйте, меня зовут Серафим и я ангел-хранитель. 

Старшего инспектора по делам несовершеннолетних

Отдела по контролю за безопасностью семьи и несовершеннолетних

Управления по делам семьи администрации городского поселения Нововолынск

Иванищенко Н. О.

Рапорт о плановой инспекции семьи Радужных

Состав семьи – полная.

По адресу проживает несовершеннолетних:

Радужный А., 10 лет,

Радужная Л., 15 лет

Протокол инспекции  

Добрый день. Вашу рукопись получили. Спасибо.

Добрый день! Мы ознакомились с вашей рукописью, нам она в общем и целом подходит. Но нужна некоторая редактура. Уберите, пожалуйста, сцены, в которых ваши герои курят. Все-таки сегодня курение осуждается. Наши читатели не поймут.

А, и еще: уберите сцены, где герои пьют вино. Как в песне поется, лучше меньше да от греха подальше.

- Как именно ты сказала ему это?

- Я не помню.

- Постарайся вспомнить.

Она сидела передо мной в кружевном платье цвета топленого молока: на одном из приемов она рассказала, что в детстве любила играть «в принцесс», сооружая себе «королевские» наряды из бабушкиных штор. «Видимо, любовь к бабушкиным занавескам и определила мой вкус на всю оставшуюся жизнь», - улыбаясь, признавалась она тогда.

На свежей белоснежной повязке на пальцах ее правой руки, несмотря на то, что бинт был намотан в несколько слоев, проступило алое пятно - единственный яркий акцент в ее пастельном образе.

- Опять не смогу рисовать, - констатировала она без сожаления, раздражения, гнева или обиды, разве что с легким оттенком грусти.

Она бережно поддерживала правую руку левой: казалось, я сама физически ощущала, как пульсировали под повязкой ее раздробленные пальцы.

- Почему ты не закричала?

Маленькая мамочка в панике металась вокруг потревоженного гнезда. Новорожденные детеныши-«семечки», еще без шерсти, с тонюсенькой прозрачной красной кожицей, слепые, лишенные укрытия, беспомощно шевелили микроскопическими лапками. Такая же беспомощная, мама-хомяк бросалась то к одному из них, то к другому, принималась тащить куда-то, оставляла на полпути, возвращалась за следующим, так же бросала и лихорадочно возобновляла поиски чего-нибудь, чем можно было бы закрыть своих микроб одновременно всех сразу.

Я чистила их клетку и нечаянно сдернула салфетку, которой хомячьи младенцы были заботливо укутаны своей родительницей. Я смотрела на разрушенное гнездо и семейство, которое все поместилось бы на ладони, и понимала, что существование целого микрокосма полностью зависит от меня. Я могу лишить их еды, дома, друг друга и даже жизни: крошечные живые сущности были полностью во власти исполинской, во много раз превосходящей силы. Окажись которая недоброй - не миновать беды. Спасти свое потомство мама-малышка не смогла бы никак, несмотря на все ее огромное желание этого, не вмещающееся в ее разрываемое от ужаса материнское сердечко размером с головку булавки.